6.1 Прочитайте работу А.Камю «Миф с Сизифе» в хрестоматийном варианте и ответьте на вопросы:

«Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема — проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить,— значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное — имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями — второстепенно. <...>

Предметом моего эссе является как раз эта связь между абсурдом и самоубийством, выяснение того, в какой мере самоубийство есть исход абсурда. В принципе для человека, который не жульничает с самим собой, действия регулируются тем, что он считает истинным. В таком случае вера в абсурдность существования должна быть руководством к действию. Правомерен вопрос, поставленный ясно и без ложного пафоса: не следует ли за подобным заключением быстрейший выход из этого смутного состояния? Разумеется, речь, идет о людях, способных жить в согласии с собой.

Уклонение от смерти — третья тема моего эссе — это надежда. Надежда на жизнь иную, которую требуется «заслужить», либо уловки тех, кто живет не для самой жизни, а ради какой-нибудь великой идеи, превосходящей и возвышающей жизнь, наделяющей ее смыслом и предающей ее. <...>

Чувство абсурдности поджидает нас на каждом углу. Это чувство неуловимо в своей скорбной наготе, в тусклом свете своей атмосферы. Заслуживает внимания сама эта неуловимость. <...>

Быть может, нам удастся раскрыть неуловимое чувство абсурдности в различных, но все же родственных мирах умопостижения, искусства жизни и искусства, как такового. Мы начинаем с атмосферы абсурда. Конечной же целью является постижение вселенной абсурда и той установки сознания, которая высвечивает в мире этот неумолимый лик. <...>

О смерти все уже сказано, и приличия требуют сохранять здесь патетический тон. Но что удивительно: все живут так, словно «ничего не знают». Дело в том, что у нас нет опыта смерти. Испытанным, в полном смысле слова, является лишь то, что пережито, осознано. У нас есть опыт смерти других, но это всего лишь суррогат, он поверхностен и не слишком нас убеждает. Меланхолические условности неубедительны. Ужасает математика происходящего. Время страшит нас своей доказательностью, неумолимостью своих расчетов. На все прекрасные рассуждения о душе мы получали от него убедительные доказательства противоположного. В неподвижном теле, которое не отзывается даже на пощечину, души нет. Элементарность и опреденность происходящего составляют содержание абсурдного чувства. В мертвенном свете рока становится очевидной бесполезность любых усилий. Перед лицом кровавой математики, задающей условия нашего существования, никакая мораль, никакие старания не оправданы a priori.

Обо всем этом уже не раз говорилось. Я ограничусь самой простой классификацией и укажу лишь на темы, которые само собой разумеются. Они проходят сквозь разговоры. Нет нужды изобретать чтолибо заново. Но необходимо удостовериться в их очевидности, чтобы суметь поставить основополагающий вопрос. Повторю еще раз, меня интересуют не столько проявления абсурда, сколько следствия. Если мы удостоверились в фактах, то какими должны быть следствия, куда нам идти? Добровольно умереть или же, несмотря ни на что, надеяться? <...>

В стремлении понять реальность разум удовлетворен лишь в том случае, когда ему удается свести ее к мышлению. Если бы человек мог признать, что и вселенная способна любить его и страдать, он бы смирился. Если бы мышление открыло в изменчивых контурах феноменов вечные отношения, к которым сводились бы сами феномены, а сами отношения резюмировались каким-то единственным принципом, то миф о блаженстве показался бы жалкой подделкой. Ностальгия по Единому, стремление к Абсолюту выражают сущность человеческой драмы. Но из фактического присутствия этой ностальгии еще не следует, что жажда будет утолена. Стоит нам перебраться через пропасть, отделяющую желание от цели, и утверждать вместе с Парменидом реальность Единого (каким бы оно ни было), как мы впадаем в нелепые противоречия. Разум утверждает всеединство, но этим утверждением доказывает существование различия и многообразия, которые пытался преодолеть. <...>

По-своему интеллект также говорит мне об абсурдности мира. Его оппонент, каковым является слепой разум, может сколько угодно претендовать на полную ясность — я жду доказательств и был бы рад получить их. Но, несмотря на вековечные претензии, несмотря на такое множество людей, красноречивых и готовых убедить меня в чем угодно, я знаю, что все доказательства ложны. Для меня нет счастья, если я о нем не знаю. Этот универсальный разум, практический или моральный, этот детерминизм, эти всеобъясняющие категории — тут есть над чем посмеяться честному человеку. Все это не имеет ничего общего с умом, отрицает его глубочайшую суть, состоящую в том, что он порабощен миром. Судьба человека отныне обретает смысл в этой непостижимой и ограниченной вселенной. Над ним возвышается, его окружает иррациональное — и так до конца его дней. Но когда к нему возвращается ясность видения, чувство абсурда высвечивается и уточняется.

Я говорил, что мир абсурден, но это сказано чересчур поспешно. Сам по себе мир просто неразумен, и это все, что о нем можно сказать. Абсурдно столкновение между иррациональностью и исступленным желанием ясности, зов которого отдается в самых глубинах человеческой души. Абсурд равно зависит и от человека, и от мира. Пока он — единственная связь между ними. Абсурд скрепляет их так прочно, как умеет приковывать одно живое существо к другому только ненависть. Это все, что я могу различить в той безмерной вселенной, где мне выпал жребий жить. <...>

С точки зрения интеллекта я могу сказать, что абсурд не в человеке (если подобная метафора вообще имеет смысл) и не в мире, но в их совместном присутствии. Пока это единственная связь между ними. Если держаться очевидного, то я знаю, чего хочет человек, знаю, что ему предлагает мир, а теперь еще могу сказать, что их объединяет.

Нет нужды вести дальнейшие раскопки. Тому, кто ищет, достаточно одной-единственной достоверности. Дело за тем, чтобы вывести из нее все следствия.

Непосредственное следствие есть одновременно и правило метода. Появление этой своеобразной триады не представляет собой неожиданного открытия Америки. Но у нее то общее с данными опыта, что она одновременно бесконечно проста и бесконечно сложна. Первой в этом отношении характеристикой является неделимость: уничтожить один из терминов триады — значит уничтожить всю ее целиком. Помимо человеческого ума нет абсурда. Следовательно, вместе со смертью исчезает и абсурд, как и все остальное. Но абсурда нет и вне мира. На основании данного элементарного критерия я могу считать понятие абсурда существенно важным и полагать его в качестве первой истины. Так возникает первое правило вышеупомянутого метода: если я считаю нечто истинным, я должен его сохранить. Если я намерен решить какую-то проблему, то мое решение не должно уничтожать одну из ее сторон. Абсурд для меня единственная данность. Проблема в том, как выйти из него, а также в том, выводится ли с необходимостью из абсурда самоубийство. Первым, и по сути дела единственным, условием моего исследования является сохранение того, что меня уничтожает, последовательное соблюдение всего того, что я считаю сущностью абсурда. Я определил бы ее как противостояние и непрерывную борьбу. <...>

Еще раз заметим, что предпринятое в данном эссе рассуждение совершенно чуждо наиболее распространенной в наш просвещенный век установке духа: той, что опирается на принцип всеобщей разумности и нацелена на объяснение мира. Нетрудно объяснять мир, если заранее известно, что он объясним. Эта установка сам по себе законна, но не представляет интереса для нашего рассуждения. Мы рассматриваем логику сознания, исходящего из философии, полагающей мир бессмысленным, но в конце концов обнаруживающего в мире и смысл, и основание. Пафоса больше в том случае, когда мы имеем дело с религиозным подходом: это видно хотя бы по значимости для последнего темы иррационального. Но самым парадоксальным и знаменательным является подход, который придает разумные основания миру, вначале считавшемуся лишенным руководящего принципа. <...>

Итак, я вывожу из абсурда три следствия, каковыми являются мой бунт, моя свобода и моя страсть. Одной лишь игрой сознания я превращаю в правило жизни то, что было приглашением к смерти, и отвергаю самоубийство. Конечно, я понимаю, каким будет глухой отзвук этого решения на протяжении всех последующих дней моей жизни. Но мне остается сказать лишь одно: это неизбежно».

Камю А. «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде». // Сумерки богов. М., 1989. М. 223, 225, 226, 228, 231-233, 235-236, 242-243, 251, 267.

Вопросы:

а) Почему вопрос о самоубийстве является фундаментальным вопросом философии?

б) Почему, по мнению А. Камю, мифический герой Сизиф олицетворяет собой человеческие надежды? Нет ли в этом парадоксальности? в) Какие три следствия выводит А.Камю из абсурда? Почему все же «жизнь стоит того, чтобы быть прожитой»?

6.2 Дайте философский анализ фрагмента из работы А. Печчеи «Человеческие качества» и ответьте на вопрос: можно ли назвать этот фрагмент этическим императивом?

«... Нельзя без конца уповать на всякого рода социальные механизмы, на обновление и усовершенствование социальной организации общества, когда на карту поставлена судьба человека как вида. При всей той важной роли, какую играют в жизни современного общества вопросы его социальной организации, его институты, законодательства, договоры, при всей мощи созданной человеком техники не они в конечном счете определяют судьбу человечества. И нет, и не будет ему спасения, пока сами люди не изменят своих привычек, нравов, поведения. Ибо суть проблемы, которая встала перед человечеством на нынешней стадии его эволюции, заключается именно в том, что люди не успевают адаптировать свою культуру в соответствии с теми изменениями, которые сами же вносят в этот мир, и источники этого кризиса лежат внутри, а не вне человеческого существа, рассматриваемого как индивидуальность и как коллектив. И решение всех этих проблем должно исходить прежде всего из изменения самого человека, его внутренней сущности.

Проблема в итоге сводится к человеческим качествам и путям их усовершенствования. Ибо лишь через развитие человеческих качеств и способностей можно добиться изменений всей ориентированной на материальные ценности цивилизации и использовать весь ее огромный потенциал для благих целей».

Печчеи А. Человеческие качества, М.,1980. – С. 26.

6.3. Страх можно определить как разновидность страдания. Но если страдание это то, что происходит с нами в тот или иной момент настоящего, то страх это страдание «досрочное», опережающее, идущее из будущего. Чувство страха может появиться у человека в ситуации, когда реально ему ничего не угрожает или эта угроза мнимая. Но в том-то и проявляется сложность и глубина человеческой психики, а значит, сложность и глубина человеческого страха.

Вопросы:

а) Почему нас страшит смерть?

б) Используя материал хрестоматии по философии, ответьте, как философы советуют бороться со страхом смерти.

в) Выскажите свои доводы «за» и «против» эвтаназии с точки зрения трех позиций: морали, юриспруденции, религии.

6.4 Определите из приведенного ниже фрагмента, в чем суть социального страха по Э. Фромму и как с ним бороться. «Человек боится всякой изоляции, избегает одиночества, но рост уровня свободы в современном обществе делает его самостоятельным, одиноким, независимым, а стало быть, и полностью ответственным за все, что он совершает. Вот этот груз ответственности, тесно связанный со свободой, и пугает, страшит современного человека, заставляет его бежать от свободы в любые формы «симбиозов» от садомазохистских пар до тоталитарного государства, отнимающего свободу, но берущего на себя ответственность. Социальный страх это фактически страх наказания, которое не обязательно выносят судебные власти, но которое следует из самого хода событий: потеря работы, потеря жилья, разорение, ухудшение положения дел и т. д. Гораздо безопаснее жить в условиях, где все решают за тебя».

6.5 Подумайте, как с точки зрения данных определений свободы решается парадокс «Буриданов осел».

Многим кажется, что свобода это категория, которая целиком относится к сфере влечения, а не воли и разума. Действия, совершающиеся под влиянием влечения, характеризуются благодаря непосредственному следованию друг за другом мотива и действия слабым контролем сознания или полным его отсутствием. Удовлетворение влечения характеризуется сильным чувством радости, неудовлетворение чувством досады. Только и всего. Данную трактовку свободы можно назвать «негативной», т.е. «не хочу и не делаю» или «что хочу, то и ворочу».

Однако существует и другая, «позитивная», трактовка свободы.

Свобода это категория, относящаяся к сфере воли и разума.

Воля в противоположность влечению представляет собой духовный акт, благодаря которому подтверждается некоторая ценность.

6.6 Дайте философский анализ следующих высказываний о свободе.

а) «Свобода означает отсутствие сопротивления (под сопротивлением я разумею внешние препятствия для движения) ... Из употребления слов "свобода воли" можно сделать заключение не о свободе воли, желания или склонности, а лишь о свободе человека, которая состоит в том, что он не встречает препятствий к совершению того, к чему влекут его воля, желания и склонности» (Т. Гоббс).

б) «Свобода приходит в мир вместе с человеком... Она есть бытие человека... Индивид полность.ю и всегда свободен» (Ж. П. Сартр).

в) «Свобода это самовыражение личности; выражение ее духовных, эмоциональных и чувственных способностей» (Э. Фромм).

г) «Свобода есть познанная необходимость» (Б. Спиноза).

6.7 Прочитайте следующие отрывки и ответьте на вопросы:

6.7.1 Диоген Лаэртский о Сократе: «Часто он говаривал, глядя на множество рыночных товаров: Сколько же есть вещей, без которых можно жить!» Или: «Он говорил, что лучше всего ешь тогда, когда не думаешь о закуске, и лучше всего пьешь, когда не ждешь другого питья; чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам».

Если бы эти слова Сократа были произнесены однажды и не были подхвачены-повторены впоследствии многими людьми, то их можно было бы рассматривать лишь как житейские благоглупости. Но они были сказаны со значением и с расчетом на аудиторию. В этих словах не просто начало идеализма, противопоставления духа материи. В них — опасная жизненная философия, философия аскетизма, нищеты, пренебрежения к материальному, природному, естественному. А главное, в них попытка отрицания естественного стремления человека (как живого существа) к большему-лучшему. Живое по определению стремится к расширению, к повышению качества и количества жизни — во всех отношениях! И человек, как часть живой природы, никогда не удовлетворится достигнутым. Он, в сущности, и живет в этих «качелях»: удовлетворения — неудовлетворения, ограничения — выхода за пределы. Кто перестал стремиться к большему-лучшему — тот остановился в развитии-становлении, стал стариком по духу и, более того, живым мертвецом.

Вопросы:

а) Почему человек как часть живой природы никогда не удовлетворён достигнутым? Много ли человеку нужно?

б) Почему философия аскетизма, равно как и гедонизма, является опасной жизненной философией?

6.7.2 Диоген говорил, что когда он видит правителей, врачей или философов, то ему кажется, будто человек — самое разумное из живых существ, но когда он встречает снотолкователей, прорицателей или людей, которые им верят, а также тех, кто чванится славой или богатством, то ему кажется, будто ничего не может быть глупее человека.

Вопросы:

На чём основывался Диоген Синопский, говоря о двойственности человеческой природы – разумности и глупости? Приведите свои примеры подобной двойственности.

6.8 В известной книге Р.Брэдбери «451° по Фаренгейту» описана ситуация охоты на книги, которые специальная служба обнаруживает у обитателей города будущего, функционирующего на основе телевизионной культуры. Специальные пожарные команды сжигают книги вместе с домами их читателей и хранителей. Продолжая, по аналогии, эту мрачную картину, вообразите, что из библиотек всего мира изъяты и уничтожены все книги философского содержания, а из всех научных и художественных изданий начисто вымараны абзацы и даже строчки, несущие философский смысл.

Вопросы:

а) Как вы полагаете, что произойдет с духовной жизнью такого общества? Что случится с системой высшего образования? Какие еще изменения произойдут в системе воспитания?

б) Сможет ли общество, пережившее подобную духовную катастрофу, быстро оправиться от ее последствий?

в) Возможен ли в принципе отказ современного общества от усилий философской духовной деятельности? Как соотносится эта деятельность с системой современных средств массовой информации, с информационной культурой и различными моделями виртуальной реальности, порождаемые современной электронной техникой? Сохранится ли философия к концу XXI в.?

Попытайтесь развернуто аргументировать ваши ответы.

6.9 У Аристотеля представление о ценности носит противоречивый характер. Ценность у него представляет собой одну из разновидностей блага: «из благ одни относятся к ценностям (timia), другие к хвалимым (epaineta) вещам, третья – к возможностям (dynameis). Ценным я называю благо божественное, самое лучшее, например, душу, ум, то, что изначально первопринцип и тому подобное. Причем ценимое – это почитаемое, и именно такого рода вещи у всех в чести. Добродетель тоже ценность. Хвалимое благо – это те же добродетели в той мере, в какой согласные с ними действия вызывают похвалу. Блага – возможности – это власть, богатство, сила, красота. Добродетельный человек сумеет воспользоваться ими для добра, дурной – для зла, потому такие блага и называют возможностями» («Большая этика»).

По мере усложнения форм человеческого общежития менялись и мировоззренческие представления о ценностях: от «смысла», «значимости» до «оценки» (в английском и немецком языках «ценность» выражается тем же словом, что и экономическое понятие «стоимость») и до идеи всеобщего блага.

Сейчас чаще всего говорят о существовании трех форм ценности:

1) ценность как общественный идеал, как выработанное общественным сознанием представление об атрибутах должного в различных сферах общественной жизни. К такого рода ценностям можно отнести общечеловеческие (справедливость, истина, красота) и конкретно-исторические (патриархат, равенство, демократия);

2) ценность как воплощение материальной и духовной культуры, включая и человеческие поступки (то есть конкретных предметных проявлений общественных ценностных идеалов этических, эстетических, политических, правовых и пр.);

3) ценности социальные, преломляясь через личный жизненный опыт, жизненный выбор, закрепляются в психологической структуре личности как ценности личностные, активно влияющие на ее поведение.

Вопросы:

а) Выявите противоречия во взглядах Аристотеля на природу ценностей.

б) Определите различия в представлениях о ценностях у Аристотеля и в современном обществе.

6.10 Моральный выбор ставит человека в весьма затруднительную ситуацию. Какими критериями руководствуется человек, совершая моральный выбор?

Заполните следующую таблицу:

Вопросы и задания:

Какая система (принцип) получила наибольшее распространение в современном обществе? Приведите 2 конкретных примера.

6.11 Познакомьтесь со взглядами Диогена Лаэртского и Сенеки:

«Человека, который порицал роскошь стола Аристиппа, он спросил:

«А разве отказался бы ты купить все это за три обола?»

«Конечно, нет», ответил тот. «Значит, просто тебе дороже деньги, чем мне наслаждение».

«Зачем тебе богатство, почести, власть, если ради этого ты лишаешь себя простых и естественных удовольствий любви, дружбы, общения, который может получать каждый от природы, рассуждал Аристипп. – Не откладывай наслаждения «на потом», впрок, на будущее, ведь будущее весьма сомнительно; пользуйся теми благами, которые тебе дает жизнь «здесь и сейчас», только так обретешь счастье».

Диоген Лаэртский

«Если добродетель и может доставить какое-либо удовольствие, то из этого еще не следует, что к ней стремятся ради удовольствия, так как последнее является не единственным результатом добродетели, а одним из многих. Да и не во имя удовольствия подвизается добродетель, нет! Она ставит себе иную задачу, но тем не менее оказывается плодотворной и в этом отношении. Как на вспаханном для посева поле вырастают кое-где цветки, хотя и не для этих растеньиц, как бы они ни были приятны для глаз, затрачено столько труда, у сеятеля была другая цель, а это только привходящее явление. Точно так же и удовольствие – не награда за добродетель и не побудительная причина к ней. Добродетель привлекательна не потому, что доставляет наслаждение, а, наоборот, она доставляет наслаждение благодаря своей привлекательности».

Сенека

Вопросы:

а) Согласны ли вы с данной аргументацией? Обоснуйте свое мнение. б) На основе представленных текстов заполните таблицу:

6.12 Немецкий философ Иммануил Кант сформулировал понятие морального закона. При этом моральный закон философ поставил в один ряд с всеобщими космическими законами мироздания. Кант писал: «Две вещи наполняют душу все новым и возрастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее размышляешь о них, звездное небо надо мной и моральный закон во мне».

Вопросы:

а) Подумайте над высказыванием философа и прокомментируйте мысль И.Канта.

б) Опираясь на «золотое  правило нравственности», объясните природу морального закона.

в) Воспроизведите три формулировки категорического императива Иммануила Канта